«NaPolA» (в русском переводе – «Академия смерти»)
Конфликт поколений, порожденный неспособностью оправдать родительские надежды; учитель-садист и учитель-идеал, на деле пытающийся вырастить из доверчивого воспитанника собственную копию; взрывоопасная дружба между простоватым спортсменом и эстетствующим интеллектуалом; крушение иллюзий и становление характеров; первые «серьезные решения» и первые потери – однажды нечто подобное уже составило фильм «Общество мертвых поэтов». Но Деннис Ганзель заставил и впрямь очень похожий сюжет зазвучать по-другому, лишь сменив декорации
42 год, элитная нацистская школа: NaPolA (National-politische Erziehungs-Anstalt - национально-политический образовательный институт). «Наставник», учитель, тоже литературы, как и у Уира, но боксер по совместительству, и с сюжетной линией связана в первую очередь именно эта сфера его деятельности. С другой стороны, учитель физкультуры, как еще в очень многих фильмах – злой гений. Только ситуация уже не та, чтобы учитель мог чему-то научить. Учитель будет учить тому, чего требует партия. Так что «каждый выбирает для себя»…
Фридрих (Макс Римельт) – красавец, «истинный ариец», блестящий боксер. NaPolA сулила ему превосходный шанс. А больше ничего его не интересовало. Но NaPolA поставила на его пути Альбрехта (Том Шиллинг).
Альбрехт душевно развит и литературно одарен. Он не верит в физическое превосходство, но его отец стоит у истоков национал-социалистической партии, и его мнения никто не спрашивает…
NaPolA: «Академия смерти». Серые стены, серая форма, серое небо. Только знамя красное. И еще кровь. При том, что до определенного момента в фильме вообще нет войны. Только бокс и учебка: бессмысленная жестокость.
Война вторгается ночью, когда ее не ждали. Война оказалась совсем не такой, как о ней говорили. С другой стороны войны – те же серые шинели и такие же слишком молодые, чтобы умирать… Война безнравственна и ко всем равно беспощадна…
И если во время войны понимаешь, что не имеешь права воевать, самоубийство – единственный шанс остаться собой. Впрочем, самоубийство – это все равно смерть. А смерть – это все равно страдания. Тех, кто останется. «Академии смерти» не нужна война, чтобы убить. Здесь самоубийство – не слабость. Но, может быть, эгоизм?
Самоубийство Зигфрида: он просто устал терпеть, но ушел как герой. Самоубийство Альбрехта: он хотел быть героем в собственных глазах, но лишь растерзал сердце того, кому был дорог. Фридрих уходит из академии – тоже своего рода самоубийство. Но каждый второй выпускник погиб. Так может быть это спасение? Это уже неизвестно. Но он уходит сквозь снег. Снег, который был символом рождества и детской чистоты, пока его не обагрила кровь безоружных пленных. Снег, который засыпал, безразличный в своей холодной чистоте, ледяную могилу Альбрехта. Снег, который окутал весь мир…
В финале на экране застывают огромные снежинки – апофеоз блистательной операторской работы Торстена Брёэра, способного в поистине завораживающе показать и боксерский матч, и ночную перестрелку, и труп, медленно погружающийся на дно замерзшего озера… Что, в сочетании с музыкой Норманда Корбайля и Анждело Бадаламенти (без комментариев), служащей единственным звуковым сопровождением большинства кульминационных сцен, лишает фильм свойственной жанру натуралистичности. Что, как ни странно, делает его еще более сильным.
Режиссер не бросает ни одной интриги. Но не дает ответа ни на один им самим заданный вопрос. Фильм постоянно заставляет думать, возражать, натыкаться на стену и думать снова. Отчаянный поиск света в конце тоннеля, при том, что никакого света в этом сером кошмаре быть не может, способен заставить плакать, и долго еще не позволит о себе забыть. Выход должен был быть. Но его не было.
История та же. Но «Dead Poet Society» - драма. А «Академия смерти» - трагедия.