"Я быть всегда самим собой старался, каков я есть: а впрочем, вот мой паспорт!"
Хм, как-то местами нескромно получилось...…Я вдруг вспомнила, что моя первая учительница закончила институт как раз когда мы закончили начальную школу: выходит, она была едва ли не моложе меня (нынешней, разумеется)…
Но, собственно говоря, я думала не об этом: я думала о роли, которую на самом деле играют в нашей жизни учителя…
Понятие об идеальном учителе почему-то наглухо спаяно с пониманием и прощением подростковых вывертов разной степени тяжести, совместными посиделками после уроков, приоткрыванием окна в чудесный мир соответствующей науки и унесением с собой во взрослую жизнь светлого образа наставника как непреложного нравственного мерила: короче говоря, со всем тем, что впаривают нам слезливые фильмы в духе «Путевки в жизнь», «Чужих писем» и «Общества мертвых поэтов». Но горькая правда в том, что подобные истории и не могут заканчиваться иначе, чем означенные фильмы: все, что может такой идеальный учитель с ударением на слове «идеальный» - приучить ненавидеть мир, который тебе не дано изменить.
Слава великим богам, в моей жизни не было ничего подобного. Мои неизменно прекрасные учителя математики не изваяли из меня технаря, а неизменно отвратительные (собственно, других и не бывает: потому что отвратительна сама идея «преподавания» литературы) учителя литературы не отбили не только любовь к чтению, но даже – в какой-то момент – желания поступать на филфак: куда я в итоге не попала разве что чудом.
И все же в моей жизни был один Учитель с самой что ни на есть большой буквы: в этом я никогда не сомневалась, и, быть может, именно поэтому никогда не задумывалась, а что сделало его таковым в моих глазах.
Историю я любила всегда: и в виде залихватских баек вечно пьяного Жопина в первой школе; и в виде скрупулезных тестов на подготовительных курсах. Но все же у меня никогда, - право, затрудняюсь сказать, почему: не судьба, наверное, - не возникало мысли об историческом факультете.
Впрочем, я забегаю вперед: между скрупулезными тестами и несостоявшимся истфаком был лицей и был тот самый Учитель. Назовем его Рэмыч (как его, собственно, и звали: потому что от тех, кто знает, шифроваться бесполезно, а от тех, кто не знает – тем более). У него был (полагаю, и сейчас есть) очевидный педагогический дар – вовсе не «волшебного» свойства: он не гнушался орать и вполне мог вывести из класса за ухо – но все же «лишнего» на его уроках себе особо не позволяли с первого дня, когда еще не было понятно, на что именно он способен.
Он был относительно молод, относительно хорош собой и крайне неприятен в ряде своих внешних проявлений. Некоторые в него влюблялись, некоторые ненавидели (последних, кажется, было больше).
А я – я была в восторге от его уроков: именно потому, что и без него любила историю… но из-за него в моем доме стали появляться исторические книги, занимающие теперь целый шкаф: не потому, что он открыл мне какой-то там чарующий мир, в который мне хотелось погрузиться и бла-бла-бла: просто без этого выполнять его задания было невозможно.
За первую же контрольную (поправьте, если не так) я, чуть ли не единственная в классе, получила 5+ и так до «упора» и оставалась одной из лучших его учениц. Но не более того.
Надо сказать, что внеклассное общение с учителями в лицее было нормой, но… Иерархия есть в любом коллективе: лицеисты (по определению «старших поколений», у нас это было уже не так заметно) делились на «умных» и «ярких»: помимо очевидной, разница была в том, с какими именно учителями ты «общаешься». Я была скорее «умной» по внутреннему ощущению, крайне плохо подтвержденному 7 -10 в классе местом по успеваемости, и скорее «яркой» по внешним проявлениям, со скидкой на то, что, из тогда еще подсознательного стремления отделять котлеты от мух, задушевных бесед с какими бы то ни было учителями я не вела в принципе: в том числе и с Рэмычем, вокруг которого «яркие» группировались, - хотя от этого я бы как раз не отказалась: потому что мне он был крайне интересен как специалист – но ничто не гарантировало, что я могу быть ему так же интересна. Слава богу, мне хватило… скорее всего, конечно, лени не попытаться ради этого стать полноценной «яркой»; и слава богу, хватило… на этот раз, пожалуй, все-таки ума не «разочароваться» - не очень понятно, в чем, но со всей силой юношеского максимализма.
Я так никогда и не разговаривала с Рэмычем, не подняв предварительно руки, и не пила с ним кофе после уроков. Но на уроках у меня (впрочем, не только у меня) он никогда не проверял наличие домашнего задания. И (вот это уже только меня) в 11 классе освободил от контрольных. На тот момент я, пожалуй, уже и впрямь могла бы стать ему достойным собеседником: но ему по-прежнему было все равно. И я, признаюсь, уже почти начала переживать по этому поводу, когда до меня вдруг дошло: дело ведь не в том, узнает ли он, чего я на самом деле стою: а в том, что это знаю я.
И когда мне (опять же поправьте, если что) чуть ли не единственной в параллели выдали грамоту за особые успехи в изучении истории, я радовалась не тому, что меня похвалил Рэмыч: а тому, что действительно это заслужила…
Короче говоря, дорогой мой Александр Рэмович! Бесспорно, мои познания в истории – всецело Ваша заслуга. И Вы не последнюю роль сыграли в том, что лицейские годы были самыми увлекательными в моей жизни. Но за что я Вам действительно бесконечно благодарна, так это за то, что Вы научили меня уважать саму себя!..
NB. Если кому-то покажется, что это ответная реакция на его пост, то так оно и есть (может, это и не очень корректно, конечно: но я зареклась вступать в бесперспективные споры в чужих комментах).
Но, собственно говоря, я думала не об этом: я думала о роли, которую на самом деле играют в нашей жизни учителя…
Понятие об идеальном учителе почему-то наглухо спаяно с пониманием и прощением подростковых вывертов разной степени тяжести, совместными посиделками после уроков, приоткрыванием окна в чудесный мир соответствующей науки и унесением с собой во взрослую жизнь светлого образа наставника как непреложного нравственного мерила: короче говоря, со всем тем, что впаривают нам слезливые фильмы в духе «Путевки в жизнь», «Чужих писем» и «Общества мертвых поэтов». Но горькая правда в том, что подобные истории и не могут заканчиваться иначе, чем означенные фильмы: все, что может такой идеальный учитель с ударением на слове «идеальный» - приучить ненавидеть мир, который тебе не дано изменить.
Слава великим богам, в моей жизни не было ничего подобного. Мои неизменно прекрасные учителя математики не изваяли из меня технаря, а неизменно отвратительные (собственно, других и не бывает: потому что отвратительна сама идея «преподавания» литературы) учителя литературы не отбили не только любовь к чтению, но даже – в какой-то момент – желания поступать на филфак: куда я в итоге не попала разве что чудом.
И все же в моей жизни был один Учитель с самой что ни на есть большой буквы: в этом я никогда не сомневалась, и, быть может, именно поэтому никогда не задумывалась, а что сделало его таковым в моих глазах.
Историю я любила всегда: и в виде залихватских баек вечно пьяного Жопина в первой школе; и в виде скрупулезных тестов на подготовительных курсах. Но все же у меня никогда, - право, затрудняюсь сказать, почему: не судьба, наверное, - не возникало мысли об историческом факультете.
Впрочем, я забегаю вперед: между скрупулезными тестами и несостоявшимся истфаком был лицей и был тот самый Учитель. Назовем его Рэмыч (как его, собственно, и звали: потому что от тех, кто знает, шифроваться бесполезно, а от тех, кто не знает – тем более). У него был (полагаю, и сейчас есть) очевидный педагогический дар – вовсе не «волшебного» свойства: он не гнушался орать и вполне мог вывести из класса за ухо – но все же «лишнего» на его уроках себе особо не позволяли с первого дня, когда еще не было понятно, на что именно он способен.
Он был относительно молод, относительно хорош собой и крайне неприятен в ряде своих внешних проявлений. Некоторые в него влюблялись, некоторые ненавидели (последних, кажется, было больше).
А я – я была в восторге от его уроков: именно потому, что и без него любила историю… но из-за него в моем доме стали появляться исторические книги, занимающие теперь целый шкаф: не потому, что он открыл мне какой-то там чарующий мир, в который мне хотелось погрузиться и бла-бла-бла: просто без этого выполнять его задания было невозможно.
За первую же контрольную (поправьте, если не так) я, чуть ли не единственная в классе, получила 5+ и так до «упора» и оставалась одной из лучших его учениц. Но не более того.
Надо сказать, что внеклассное общение с учителями в лицее было нормой, но… Иерархия есть в любом коллективе: лицеисты (по определению «старших поколений», у нас это было уже не так заметно) делились на «умных» и «ярких»: помимо очевидной, разница была в том, с какими именно учителями ты «общаешься». Я была скорее «умной» по внутреннему ощущению, крайне плохо подтвержденному 7 -10 в классе местом по успеваемости, и скорее «яркой» по внешним проявлениям, со скидкой на то, что, из тогда еще подсознательного стремления отделять котлеты от мух, задушевных бесед с какими бы то ни было учителями я не вела в принципе: в том числе и с Рэмычем, вокруг которого «яркие» группировались, - хотя от этого я бы как раз не отказалась: потому что мне он был крайне интересен как специалист – но ничто не гарантировало, что я могу быть ему так же интересна. Слава богу, мне хватило… скорее всего, конечно, лени не попытаться ради этого стать полноценной «яркой»; и слава богу, хватило… на этот раз, пожалуй, все-таки ума не «разочароваться» - не очень понятно, в чем, но со всей силой юношеского максимализма.
Я так никогда и не разговаривала с Рэмычем, не подняв предварительно руки, и не пила с ним кофе после уроков. Но на уроках у меня (впрочем, не только у меня) он никогда не проверял наличие домашнего задания. И (вот это уже только меня) в 11 классе освободил от контрольных. На тот момент я, пожалуй, уже и впрямь могла бы стать ему достойным собеседником: но ему по-прежнему было все равно. И я, признаюсь, уже почти начала переживать по этому поводу, когда до меня вдруг дошло: дело ведь не в том, узнает ли он, чего я на самом деле стою: а в том, что это знаю я.
И когда мне (опять же поправьте, если что) чуть ли не единственной в параллели выдали грамоту за особые успехи в изучении истории, я радовалась не тому, что меня похвалил Рэмыч: а тому, что действительно это заслужила…
Короче говоря, дорогой мой Александр Рэмович! Бесспорно, мои познания в истории – всецело Ваша заслуга. И Вы не последнюю роль сыграли в том, что лицейские годы были самыми увлекательными в моей жизни. Но за что я Вам действительно бесконечно благодарна, так это за то, что Вы научили меня уважать саму себя!..
NB. Если кому-то покажется, что это ответная реакция на его пост, то так оно и есть (может, это и не очень корректно, конечно: но я зареклась вступать в бесперспективные споры в чужих комментах).
@темы: My favourite, Я хочу рассказать вам, Про меня, Учеба
-
-
25.08.2008 в 08:23Вадим
-
-
25.08.2008 в 15:32-
-
25.08.2008 в 18:16P.S.: вот однако же сильны впечатления лицейские, если и через 5 лет не отпускают))
-
-
25.08.2008 в 19:22