blah-blah-blahВ ходе своего последнего зрительского разочарования я мимоходом отметила, что иногда (ну, когда на сеанс, кроме меня, приходит еще три человека и садятся в разных концах зала) в кино не так уж плохо. Но, поскольку беседы однокурсников-киноведов перестали меня устыжать уже больше пяти лет как, а «Кинопарк» сдулся и того раньше, то более или менее легитимный повод наведаться в кинотеатр у меня появится не раньше, чем Риччи или Абрамс разродятся еще-более-отстойной-третьей-частью своих соответствующих эпопей.
Впрочем, проходя большую часть весны раз в неделю под плакатом новоявленной «Красавицы и Чудовища» я периодически задумывалась о том, что можно было бы, в принципе, и сходить. Прежде всего потому, что Кристоф Ган числится первым моим «официально» любимым режиссером: фильмы которого мне понравились несмотря на кровожадность как самоцель сюжета и Дакаскоса, который мгновенно обращается в бревно, когда от него требуется что-то, кроме отрешенного взгляда на крупном плане или “fight choreography”. Впрочем, дальнейшая практика показала, что томный взгляд Дакаскоса мне все же нравился в достаточной степени, что без него становилось скучновато. Касселем, правда, как какой-то момент я тоже проникалась, но очень недолго.
Вдобавок, к «Красавице и чудовищу» у меня тоже издавна особое отношение. С одной стороны, как к первой – и единственной – диснеевской сказке, которую «детского ассортименту для» родители прикупили вместе с видеомагнитофоном – и с большим опозданием: ибо, давно оставив Перро позади, в своей читательской практике я на тот момент уже почти разобралась с «Необыкновенным путешествием в обыкновенный лес» и готовилась переключиться на Майн Рида: и диснеевские принцессы волновали меня исключительно в том смысле, что у всех других девочек-третьеклассниц есть бессмысленный перевод бумаги альбомы с наклейками, а мне явно не светит. Так что перлась я тогда по преимуществу от того, что под бухтением «переводчика Володарского» слышала и местами начинала понимать английский текст.
С другой стороны, историческая поэтика на третьем курсе, как оказалась, не прошла для меня бесследно, и два годя спустя, некстати вынырнув из мрачных глубин подсознания, услужливо подсказала, что, если соскрести с «Красавицы и чудовища» диснеевский лоск, останется готовый сюжет для самой отвратительной книги, которую мне когда-либо приходилось читать – «Коллекционера». С третьей стороны, когда «Красавица и Чудовища» снова вошли в моду посредством премьеры мюзикла, я обнаружила, что мой синдром «Дориана Грея» действует и на этот сюжет тоже: читая сказку, я честно верила, что оно «чудовище», но, столкнувшись с визуальным воплощением, непременно приходила к выводу, что исходное чудовище куда симпатичнее получившегося принца.
В этом смысле, я, в общем-то, изначально понимала, что Красавица – понятие относительное, а Принц из Касселя явно выйдет не особо прекрасный и, вдобавок, далеко не юный, но думала, что, если он сделает хорошее чудовище, пять минут перевоплощения в конце можно будет и потерпеть. Вместо этого львы – даже обмазанные гуталином – некрасивыми не бывают, но звериная морда мелькает урывками, зато во многочисленных флэшбэках настоящий Кассель радостно светит помятой рожей старого рокера.
Плюс, фильм я вообще-то стала смотреть после диснея, убедившись в правомерности забавной
статьи о том, насколько феерически нелепыми представляются при ближайшем рассмотрении некоторые сюжетные повороты мультфильма и заинтересовавшись, как подобные подводные камни обошли в версии, которая, возможно, не прибегла к универсальному оправданию «потому что это детский мультик».
Сказка и впрямь ни фига не детская, и беззастенчиво выставляет очищенную от диснеевских блесток «коллекционерскую» составляющую вперемешку с увлеченностью авторов душещипательными романами XIX века, «Пиратами Карибского моря» и «Тонари-но Тоторо». И на выходе получается,
спойлерычто Красавица влюбляется в Чудовище где-то между созерцанием – во сне – того, как он вяло пытается осчастливить другую женщину, и – наяву – того, как он смачно поедает сырое мясо неразделанной туши. Между тем, Лесной Царь решает покарать убийцу убийцы своей дочери дабы не упускать лишний повод предаться своему хобби – проращивать из людей деревья, а откуда берутся великаны – не ясно даже условно, но ведь это очень прикольно, когда кустистые каменные махины оживают и выходят на бой… В общем, пока суд да дело, докачалась версия Кокто, которую я всегда-хотела-посмотреть-но-по-инерции-не-думала-что-ее-покажут-забыв-что-в-природе-есть-торрент. Посмотрим, как получилось у Мэтра.